Какво ли не среща в живота поета –
и пъклени бездни и рай споделен,
но едно ослепително лято ми свети
в мъглите дълбоки на днешния ден.
Ни сластното племе на тлъсти матрони,
ни крехки тринайсетгодишни нимфетки
тогава не будеха в мене нагони,
не ме изкушаваше тяхната гледка.
Изискани форми, тяло – блян, съвършенство
в туй лято ума ми обсебили бяха.
Вселяваха в мене неземно блаженство
и с дяволски мъки духа ми гнетяха.
Познайте, бях влюбен. И мойта любима
на тридесет беше. Прецъфтяла? Не бе!
Всяка нейна поява беше тъй несравнима
като взрив на ракета посред нощно небе.
С атлазена кожа – маслина през юли
окъпана в блясък под слънцето бяло –
тя бе. И морето, щом в него Сашуля
се къпеше лижеше нейното тяло
със страстно ръмжене. Как мечтаех си аз
малко попче да стана край бедрата на Сашка,
и в бикините влязъл към небивал екстаз
да я водя, трептейки със свойта опашка.
“Сашуля, Сашуля! – въздишах всечасно –
нима съм Ви само приятел? Тъга!
Но дружба такава си е малко опасна,
че превръща се попчето в миг на бик със рога!”
Ту срещах я често с майор пограничен -
сипаничав, с мутра прилична на гьон,
ту с дръгнест естонец запечен хронично,
тантурест, с уши като истински слон.
Когато веднъж зад вратата, която
за мен бе заветна, зърнах чукча охранен,
обаче безног, как жестоко я клати,
разбрах, че вкусът й е мъничко странен.
Веднъж със Сашуля аз бях на спектакъл.
Състав лилипути представи „Отело”.
Ще кажете; „Е, и...?”, но антракт недочакал
заварих аз Сашка с Отело в постеля.
Уродлив недорасляк, че даже и „печка”!
Кипна във мене расистката кръв
и така го награбих като яростна мечка,
че шланга му стана на тъничка връв.
Дорде „Идиот!” и „Убиец!” крещеше
Сашуля, джуджето аз здравата треснах.
А щом поизстинах, реших; бе, що беше,
и в бездната скочих от скалите отвесни.
Не помня що случи се с мен в дълбините.
Прогледнах – във болница... утрин... сумрак...
И някой предмета ми твърд в слабините
целува и милва, и гали с мерак.
Сашуля! Нима е...! Дали не сънувам?
Тя ли тъй страстно над мене сумти?
О, Господи, Сашка! Съвсем не бълнувам!
Пленителен образ, неземни черти.
Какви ги Сашуля нарежда обаче;
„Зелени, зеленичък, плювни върху мене...”
Печално. Тя май се е чалнала значи.
Но впрочем това любовта не променя.
Разсъмна се... слънце... О, Господи Боже!
Но аз съм наистина мъртво зелен!
Зеленясали нокти, зеленясала кожа,
зелен е дори и езикът студен.
Но тялото сила каква ли го тласка?
Анаксимандър изглежда навярно е прав –
и смъртта май раздвижват любовните ласки,
както вятърът всеки телесен състав.
И живата Сашка до разсъмване клати
предалият богу дух поет Степанцов.
Тъй поета със всичко дари го съдбата
преди да го скрие мъртвешки покров.
Сашуля
Вадим Степанцов
Чего только не было в жизни поэта -
и адские бездны, и рай на земле,
но то ослепительно-звонкое лето
горит светлячком в моей нынешней мгле.
Ни жирных матрон похотливое племя,
ни робкие нимфы тринадцати лет
меня не томили в то дивное время,
старухи и дети не трогали, нет.
Изысканность линий и форм совершенство
губили в то лето мой ум и досуг,
вселяли в меня неземное блаженство
и были источником дьявольских мук.
Да, я был влюблён, и любимой в то лето
исполнилось тридцать. Развалина? Нет!
Ее появленье как вспышка ракеты
в зрачках оставляло пылающий след.
Атласная кожа под солнцем июля
светилась, как вымытый масличный плод,
и море, когда в нём резвилась Сашуля,
с урчаньем лизало ей смуглый живот.
О! Как я мечтал стать бычком пучеглазым,
вокруг её бёдер нахально скользить,
и в трусики юркнуть, и в волны экстаза
своим трепыханьем её погрузить.
"Сашуля, Сашуля!- вздыхал я всечасно. -
Ужель я лишь друг вам? Какая тоска!
Но дружба такая глупа и опасна,
бычок может вмиг превратиться в быка".
Встречал я её то с пехотным майором -
ни кожи ни рожи, рябой, как луна,
то с рыхлым эстонцем, страдавшим запором,
с ушами, огромными, как у слона.
Когда же, подкравшись к заветной калитке,
увидел я в свете мерцающих звёзд,
как жмёт её чукча, безногий и прыткий,
я понял, что вкус у девчонки не прост.
Однажды с Сашулей мы в клуб заглянули,
театр лилипутов "Отелло" давал.
Казалось бы - чушь. Но назавтра Сашулю
я вместе с Отелло в постели застал.
Урод-недомерок и нигер к тому же!
Вскипела во мне палестинская кровь,
и так я страшилищу шланг приутюжил,
что он навсегда позабыл про любовь.
Под вопли Сашули: "Подонок! Убийца!" -
я карликом в комнате вытер полы.
А чуть поостынув, решил утопиться,
и прыгнул в пучину с отвесной скалы.
Не помню, что было со мной под водою.
Очнулся - в больнице, чуть брезжит рассвет,
и тело упругое и молодое
ласкает подбрюшьем мой твердый предмет.
Сашуля! Ужели? Не сон наяву ли?
Она ли так страстно мычит надо мной?
О Боже, Сашуля! Конечно, Сашуля!
Пленительный абрис и взгляд неземной.
Но что за слова слышу я сквозь мычанье?
"Зелёный, зелёненький, плюнь мне на грудь...
Должно быть, рехнулась. Печально, печально.
А впрочем, любви не мешает ничуть.
И вспыхнуло солнце. О Господи Боже!
Я правда зелёный. Неужто я труп?
Зелёные ногти, зелёная кожа,
зелёный язык выпирает из губ.
Откуда ж та сила, что двигает тело?
Что ж, Анаксимандр был, наверное, прав -
и в смерти любовь раздвигает пределы,
как вихрь сотрясая телесный состав.
...Живую Сашулю трепал до рассвета
откинувший кони поэт Степанцов.
Чего только не было в жизни поэта
до переселенья в страну мертвецов.
Ценя мнението ти на Творец!
28.10.2012 06:41
Мы орегинальное агентство России, наше призвание:
<a href=http://er-print.ru/tags/search/полиграфия>распечатать BDSM</a>
2. radostinalassa
3. zahariada
4. mt46
5. varg1
6. leonleonovpom2
7. wonder
8. sparotok
9. kvg55
10. planinitenabulgaria
11. rosiela
12. bven
13. apollon
14. getmans1
2. katan
3. wonder
4. leonleonovpom2
5. mt46
6. dobrota
7. bojil
8. ambroziia
9. vidima
10. milena6
2. geraltofrivia
3. radostinalassa
4. lamb
5. hadjito
6. simonata
7. metaloobrabotka
8. djani
9. iw69
10. rosiela